Магия госбезопасности - Страница 11

В ответ на одну из реплик обвиняемого сидящий по правую руку от правителя старик что-то громко и раздраженно ответил и звучно стукнул посохом об пол. Легкий, будто жужжание пчелы, гул посторонних разговоров, царивший в зале, стих в тот же миг. Судя по всему, старик был не только воином, но и важным чиновником, поскольку его облекала роскошная алая мантия, седые волосы схватывала золотая полоса венца. Именно он задавал вопросы как подсудимому, так и свидетелям. Правитель по ходу процесса не произнес ни слова. Впрочем, он и на подсудимого-то избегал смотреть.

– Что сказал старик в красном? – едва слышно поинтересовалась курсантка у Федевана.

– Он говорит, что этот человек лжет, – пояснил Черный, кивая на обвиняемого, стоящего посреди залы под охраной четырех бойцов в черных мундирах с алыми кантами.

– Ну, ерунда, – протянула Кайндел, может, чуть громче, чем следовало. – За все время процесса парень не сказал ни слова лжи.

– Правда?

– Абсолютно точно. Голову даю на отсечение.

– Откуда ты знаешь? – удивился курсант-иавернец.

– Ну как «откуда»…

– Нет, я знаю про твои способности, – поспешил добавить он. – Но ведь ты не знаешь нашего родного языка. Как ты может определить…

– Мне не надо знать языка, чтоб определить, лжет человек или говорит правду. Достаточно просто знать человеческую природу. А иавернцы и терриане, сам знаешь, состоят из одинакового мяса и костей. И нервные системы наши очень сходны, – она улыбнулась и развела руками.

– Так, может, этот человек невиновен, – тихонько сказала Лети. – Наверное, надо сказать…

– А зачем? Если иавернцам зачем-то надо его казнить, пусть казнят. Это их внутренние дела. Зачем я буду вмешиваться?

И с сочувствием взглянула на обреченного.

Однако через мгновение почувствовала на себе внимательный взгляд. Обернулась – но сидевший ярусом выше длинноволосый молодой иавернец уже перевел взгляд с нее на Федевана и, наклонившись к нему, о чем-то спросил. Черный охотно ответил, потом дополнительно пояснил. Окатив Кайндел еще одним внимательным взглядом, местный житель торопливо поднялся и пропал между соотечественниками.

– А этот чего хотел? – спросила девушка.

– Попросил перевести то, что ты сказала. Я перевел. Потом спросил, кто ты.

Она кивнула и снова принялась от скуки рассматривать то трибуну, где сидел правитель и его приближенные, то прочих присутствующих. Старик в алой мантии и с посохом снова что-то громко и гортанно выкрикнул, и тишина стала еще более глубокой, казалось, даже мухи ненадолго замерли в воздухе, чтобы не мешать своим жужжанием. Обвиняемый побелел, когда, словно отвечая старику движением, правитель поднялся с кресла, медленно вынул из ножен меч, который ему поднес оруженосец. Это означало что-то очень важное, и, хотя курсантка не понимала, что происходит, она тоже напряглась и вытянула шею, наблюдая за Иедаваном.

Но через мгновение случилась заминка, которую, похоже, никто не ждал. Появившись на почетной трибуне, длинноволосый иавернец, прежде сидевший за спиной у Кайндел и Федевана, наклонился к уху одного из ближайших приближенных правителя. На его шепот отвлекся сам владетель области. Обернулся, опустил меч, прислушался, а потом сделал какой-то знак. Длинноволосого подтолкнули, он выпрямился, смущенный, и что-то негромко промямлил, а потом на короткий вопрос Иедавана ткнул пальцем в ту сторону, где сидели курсанты ОСН.

У Кайндел екнуло сердце.

Правитель повернул голову в ее сторону и что-то сказал. Длинноволосый слетел с почетной трибуны так бойко, словно его оттуда сдуло, и вдоль каменных сидений нижней ступени припустил в сторону оэсэновцев. Остановился перед курсанткой, слегка поклонившись, произнес что-то. Потом покосился на Федевана.

– Милорд просит тебя подойти к нему, – поспешил перевести Черный. – И меня, в качестве переводчика.

– Да, конечно, – с рассеянной улыбкой согласилась девушка и поднялась с места.

Не слишком-то легко оказалось идти через весь зал под внимательными взглядами такого количества людей. Там, на почетной трибуне, Иедаван вложил меч обратно в ножны, вернул клинок оруженосцу. Кайндел заметила краем глаза, что в тот же миг в глазах обвиняемого появилась безумная, бешеная надежда. И тоска. Напускная сдержанность оставила его, и стало ясно, какая тягостная безнадежность владеет его душой. На иномирянку он посмотрел с таким вниманием, словно от каждого ее шага зависело, сколько еще мгновений он проживет на этом свете.

А может, так оно и было на самом деле?

Девушка поднялась по десяти ступеням, осторожно шагнула на яркий переливчатый бархат, застилающий пространство перед креслами, и коротко кивнула правителю, обозначив подобие поклона.

– Мои приветствия, – проговорила она.

Федеван, вставший за ее плечом, торопливо перевел.

Первое мгновение Иедаван лишь смотрел на нее, и это мгновение показалось девушке бесконечным. У правителя был очень тяжелый сильный взгляд, пронзительный и оценивающий. Состязаться с ним взглядами было очень трудно.

Потом он что-то произнес, и стало легче.

– Милорд спрашивает, что именно ты сказала об обвиняемом, – неловко перевел Федеван, но что именно он хотел передать, девушка поняла.

– Я сказала, что этот человек, – взмах руки в сторону парня, стоящего посреди залы в окружении охраны, – в ходе процесса не произнес ни слова лжи.

Короткое молчание, потом снова реплика на чужом языке.

– Милорд спрашивает, знаешь ли ты местные языки.

Она слегка улыбнулась.

– Нет, не знаю.